Из трудов великого академика Бехтерева (небольшая выдержка) о мысленном внушении:
"Как бы то ни было, вопрос о непосредственном, бессловесном, или так называемом мысленном, воздействии на животных заслуживает особого внимания, и я долгое время искал случая подвергнуть этот вопрос выяснению с помощью соответствующих экспериментов. Случай к этому мне представился несколько лет тому назад, незадолго до великой войны (имеется ввиду 1-я мировая 1914 года - примеч. Болта), и вот по какому поводу. Совершенно случайно после долгих лет совершенного индифферентизма к цирковым представлениям я посетил цирк "Модерн" на Петроградской стороне. Оказалось, что наряду с другими представлениями в этот вечер показывал публике силы своих нервов, сосредоточиваюсь до полного забвения окружающего меня внешнего мира на одной мысли. А мысль эта состоит в том, что я должен запечатлеть в своей голове очертание интересующего меня предмета (в данном случае стола и книги) до такой степени, что, когда я оторвусь взглядом от данного предмета, он все-таки должен стоять передо мной как живой. Я это и делаю. В течение приблизительно полминуты я буквально "пожираю" предмет глазами, запоминаю малейшие его подробности, складки на скатерти, трещины в переплете книги, узор скатерти и т. п. Довольно, запомнил!
Я властно поворачиваю к себе Лорда и смотрю ему в глаза, вернее, дальше глаз, куда-то внутрь, вглубь. Я фиксирую в мозгу Лорда то, что сейчас зафиксировано в моем мозгу. Я мысленно спокойно рисую ему часть пола, следующую к столу, затем ножку стола, затем скатерть и, наконец, книгу. Собака уже начинает нервничать, беспокоиться, старается высвободиться. Тогда я ей мысленно даю приказание, мысленный толчок: "Иди!" Лорд вырывается, как автомат, подходит к столу и берет зубами книгу. Задание исполнено. Лорд чувствует себя облегченным, как будто с него свалилась давившая его огромная тяжесть, и постепенно успокаивается".
Ряд такого именно рода опытов был произведен в моей квартире над небольшой собачкой Пикки мужского пола из породы фокстерьеров, очень бойкой и шустрой по натуре. Опыты были произведены в послеобеденное время в присутствии нескольких членов моей семьи, в том числе двух врачей - О. Бехтеревой-Никоновой и Е. Воробьевой. Всего было произведено шесть опытов, из которых четыре первых опыта были осуществлены Дуровым и два опыта произведены лично мною. Задание первого опыта состояло в том, чтобы Пикки подбежала к обеденному столу, который еще не был убран, и схватила зубами лежащую близ его края одну определенную салфетку, ничем в остальном не выделявшуюся из ряда других лежащих на том же столе салфеток. После установления этого задания собака приглашается вскочить на стул, стоящий около стены. Пикки немедленно выполняет приказание и усаживается на сиденье обыкновенного венского стула. Тогда Дуров, стоя спиной к обеденному столу, придерживает голову собаки обеими руками и сосредоточенно смотрит ей в глаза, думая о том, что она должна сделать. Так дело продолжается с 1/2 минуты, не более, после чего морда собаки, уже начинающей беспокоиться, освобождается от рук, и маленькая шустрая собака стремглав бросается к обеденному столу, схватывает условленную салфетку зубами и торжествующе несет к экспериментатору.
Второй опыт, по общему соглашению, должен был состоять в следующем: собака должна была снять зубами книгу с этажерки, стоявшей у стены комнаты. Снова Пикки на стуле. Опять Дуров придерживает своими руками ее мор-дочку, сосредоточивается на задуманном предмете не более 1/2 минуты. После этого Пикки срывается с места, бежит прямо к этажерке, зубами берет задуманную книгу и тащит по назначению. Третий опыт по моему предложению должен был быть выполненным следующим образом. Собака должна вскочить на предрояльный стул и ударить лапой в правую сторону клавиатуры рояля. Снова прежняя процедура. Пикки на стуле. Дуров сосредоточенно смотрит в ее глаза, некоторое время обхвативши ее мордочку ладонями с обеих сторон. Проходил несколько секунд, в течение которых Пикки остается неподвижным, но, будучи освобожден, стремглав бросается к роялю, вскакивает на круглый стул, и от удара лапы по правой стороне клавиатуры раздается громкий трезвон нескольких дискантовых нот. Четвертый опыт по моему предложению должен был состоять в следующем. Собака должна была после известной процедуры внушения вскочить на один из стульев, стоявших у стены комнаты позади собаки, и затем, поднявшись на стоящий рядом с ним круглый столик, должна была, вытянувшись вверх, поцарапать своей лапой большой портрет, висевший на стене над столиком. Казалось бы, это еще более сложное действие по сравнению с предыдущим нелегко выполнимо для собаки. А между тем после обычной процедуры сосредоточения и смотрения в глаза в течение нескольких секунд Пикки спрыгивает со своего стула, быстро подбегает к стулу, стоявшему у стены, затем с такой же быстротой вскакивает на круглый столик и, поднявшись на задние лапы, достает правой передней конечностью портрет, поцарапав его немножко своими когтями. Если принять во внимание, что оба последних опыта осуществлены по заданию, известному только мне и Дурову и никому больше, что я был все время рядом с Дуровым и неотступно следил как за самим Дуровым, так и за собакой и не мог при этом заметить ничего, объясняющего выполнение собакой задуманного задания, так нельзя было более сомневаться, что собака способна при вышеуказанных условиях опыта проделывать какие угодно сложные действия, доступные ее выполнению.
Чтобы иметь полную уверенность в этом, я решил сам проделать аналогичный опыт, не говоря никому о том, что я задумаю. Задание же мое состояло в том, чтобы собака вскочила на стоявший сзади меня в расстоянии около 2 сажен неподалеку от рояля круглый стул и осталась на нем сидеть. Как и в предыдущих опытах, приглашается собака подняться на стул, я же, сосредоточившись на форме круглого стула, некоторое время смотрю собаке в глаза, после чего она стремглав бросается от меня и много раз кружится вокруг обеденного стола. Опыт я признал неудачным, но я вспомнил, что я сосредоточился исключительно на форме круглого стула, упустив из виду, что мое сосредоточение должно начинаться движением собаки к круглому столу и затем вскакиванием собаки на самый стул. Ввиду этого я решил повторить тот же опыт, не говоря никому о своей ошибке и поправив лишь себя в вышеуказанном смысле. Я снова приглашаю собаку сесть на стул, обхватываю ее мордочку обеими ладонями, начинаю думать о том, что собака должна подбежать к круглому стулу, находившемуся позади меня в расстоянии около 11/4 сажени, и, вскочив на него, сесть. Сосредоточившись так около 1/2 - 3/4 минуты, я отпускаю собаку, и не успел я оглянуться, как собака уже сидела на круглом стуле. Задание, которое выполнила в этом случае Пикки, как упомянуто, не было известно никому, кроме меня самого, ибо я ни с кем по этому поводу не советовался, и, тем не менее, Пикки разгадала мой секрет без малейшего затруднения.
Этой серией опытов день был закончен. К сожалению, это был последний день, когда мы смогли осуществить совместные с Дуровым опыты, ибо на другой день он уезжал из Петербурга, а предполагаемое нами продолжение опытов по возвращении Дурова в Петербург не осуществилось ввиду того, что вскоре разразилась великая европейская война и встреча наша не могла состояться. Уже по окончании войны я посетил Дурова в Москве, где я вновь проделал несколько опытов над Пикки. Лорда я уже не застал. Он погиб от случайной травмы, нанесенной им самим себе случайно, после чего он долго болел и затем умер."
Учитесь "гипнотизёры"! :-D
Выдержка с сильными сокращениями (сокращения мои, изъятия из оригинала по моему усмотрению - примеч. Болта) речи академика В.М. Бехтерева о бессмертии человеческой личности в 1916 году в своём Психоневрологическом институте, Петербург:
".... В самом деле, к чему мне заботиться о других, когда все - и я, и они
перейдут в "ничто" и когда вместе с этим "ничто" устраняется вполне
естественно и всякая моральная ответственность. Смерть человека без вечного
духа, которую признают все религии и в которую веруют все народы, разве не
устраняет почву из-под всякой вообще этики и даже из-под всех стремлений к
лучшему будущему?
.... Не правильнее ли тогда ничего не искать от жизни и только наслаждаться
теми утехами, которые она дает, ибо с прекращением жизни все равно ничего не
останется. Между тем иначе сама жизнь, как дар природы, протечет без тех
земных удовольствий и наслаждений, которые она способна дать человеку,
скрашивая его временное существование.
Что же касается заботы относительно других, то стоит ли вообще об этом
думать, когда все - и "я", и "другие" завтра, послезавтра или когда-нибудь
превратятся в "ничто". Но ведь это уже прямое отрицание человеческих
обязанностей, долга и вместе с тем отрицание всякой общественности,
неизбежно связанной с известными обязанностями.
Вот почему человеческий ум не мирится с мыслью о полной смерти человека
за пределами его земной жизни, и религиозные верования всех стран создают
образы бесплотной души, существующей за гробом человека в форме живого
бестелесного существа, а мировоззрение Востока создало идею о переселении
душ из одного существа в другие.
Таким образом народный эпос и религиозное умозрение как бы
предуказывают то, что должно быть предметом внимания науки и что до
позднейшего времени оставалось вне ее поля зрения. Правда, философии не
чужда идея бессмертия, ибо она уже давно ставила проблему бессмертия
человеческой души как таковую, которая требует своего разрешения, и, как
известно, еще Спиноза, а затем и Кант, не говоря о некоторых других
философах, признавали бессмертие духа.
.... Но прежде чем разрешать этот вопрос, мы сойдем с плоскости религии и
примыкающей к ней в этом вопросе философии и обратимся к научному анализу
вопроса о бессмертии человеческой личности, т. е. к тому знанию, которое
признается точным, и посмотрим, как будет решаться вопрос о бессмертии
человеческой личности с научной точки зрения.
Не очень давно научное воззрение держалось на трех китах - на признании
физической энергии, материи и духа, несводимых будто бы путем научного
анализа к более общим формам мировых явлений и в то же время не имеющих
между собой ничего общего.
.... Ранее того был установлен, как известно, принцип постоянства материи.
Предполагалось, что материя при всех возможных превращениях остается в
смысле своего веса одной и той же, иначе говоря, количество материи,
несмотря на всевозможные превращения, остается постоянным.
Однако позднейшие научные открытия, особенно же открытие радиоактивных
веществ, а также открытие рентгеновских лучей и другие приобретения науки
пошатнули это положение, ибо стал очевидным переход, хотя и медленный и
постепенный, материи в энергию. С другой стороны, наукой установлено, что и
материальные атомы, разлагающиеся на электроны, представляют собой не что
иное, как центры энергии, а следовательно, в физическом мире мы можем
говорить лишь об энергии как сущности, которая вмещает в своем понятии и
физическую энергию, и видимую и осязаемую нами материю.
Иначе говоря, можно признать, что энергия при известных условиях
скрытого потенциального состояния дает начало веществу - материи или массе,
последняя же в конце концов при тех или других условиях может быть разложена
на ряд физических энергий. В этом отношении еще Декарт подходил к решению
задачи, говоря, что материя есть "движение" или "сила".
Г. Лебон, задаваясь вопросом: "Материя не есть ли энергия?" - замечает:
"Всякому, следившему за моими работами, известно, что мне удалось доказать,
что свойства солей радия суть не более как свойства каждого тела природы,
только в радии они более ярко выражены. Всякое тело обладает истечением
частиц в более слабой степени, чем радий. Это показывает, что материя имеет
свойства медленно рассеиваться. Радиоактивность и рассеивание (диссоциация,
распад) материи, ее дематериализация - это синонимы. Электричество и
солнечное тепло - не что иное, как разъединенная материя.
.... Но за всем тем остается мир духовный, или так называемая психическая,
точнее - нервно-психическая деятельность, которая непосредственно познается
нами как мир явлений, открываемых путем самонаблюдения и самоанализа. Этот
мир тем самым противополагается миру объективному, ибо последний не подлежит самонаблюдению, но в то же время познается нами лишь не иначе, как при посредстве наших внутренних переживаний, т. е. путем того же субъективного
мира, открываемого при посредстве самонаблюдения и самоанализа.
Но это противоположение остается лишь до тех пор, пока мы о
нервно-психической деятельности судим по своим переживаниям, т.е. признаем
ее деятельностью исключительно субъективной, не имея в то же время
возможности проникнуть во внутреннюю природу явлений внешнего мира. Но та
научная дисциплина, которую я стремлюсь установить под наименованием
"Объективной психологии" или - точнее - "Рефлексологии", рассматривает
нервно-психическую resp. соотносительную деятельность со строго
объективной точки зрения, как совокупность высших или сочетательных
рефлексов, имеюших свои внешние причины или внешние воздействия,
предоставляя в то же время субъективной психологии иэучать проявление
субъективного характера этих рефлексов путем самонаблюдения.
..... Со строго объективной точки зрения разнообразные действия Человека
могут и должны быть сопоставлены по аналогии с движениями псевдоподий ( Бехтерев уже в те времена говорит о тех вещах, которые сегодня мы называем "фрактальными" - примеч. Болта) таких простейших животных, как амеба, и то, что мы понимаем под высшими или сочетательными рефлексами, в конце концов представляет собой производное сократительности живого вещества в случае ответа его на сопутствующие раздражения. Отсюда ясно, что связываемый с высшими рефлексами психизм в живой природе вообще, где бы он ни проявлялся и в каких бы формах ни обнаруживался, должен быть сведен также на особый вид энергии, разнообразные проявления которой мы имеем в телах окружающей нас живой природы.
При этом мы знаем, что в основе соотносительной деятельности высших
организмов лежит нервный ток, являющийся сам по себе производным
сократительности протоплазмы, ибо нет ни одного соотносительного
(нервно-психического) процесса, который бы не происходил в мозгу, основой же
деятельности мозга, как мы знаем, является нервный ток, переходящий путем
сокращения мышц и смещения членов в механическую энергию. [6]
Как известно, импульсами для возбуждения нервного тока служат внешние
заряды (внешние раздражители, которые через 30 лет Ганс Селье назвал источниками универсального ответа, назвав их "стрессом" - примеч. Болта), которые действуют на воспринимающие органы внешней и внутренней
поверхности тела, играющие, как я указал еще в 1896 г., роль особых
трансформаторов внешних энергий обеспечением же правильного проведения
тока по нервным волокнам является непрерывный приток крови к мозгу.
Другие факты не оставляют сомнения в том, что при условиях нормального
мозгового кровообращения усиление субъективных resp. сознательных процессов
сопутствуют замедлением и даже задержкой движения, т. е. ослаблением
механической работы, и наоборот - ускорение и усиление производимой
механической работы сопровождается ослаблением ее сознательности. Отсюда
вытекает противоположение между субъективными проявлениями сознания и
объективными двигательными процессами, а это говорит за то, что при активной
психической деятельности происходит задержка энергии в центрах, точнее
говоря, в клетках нервной ткани.
Всем известно, что активная умственная работа идет медленнее
автоматической. Достаточно сделать усиленное напряжение мысли при ходьбе,
стремясь внимательно производить каждый шаг, и тотчас же ходьба замедляется
и даже наступает ее приостановка, и наоборот - при ослаблении внимания или в
состоянии так называемой рассеянности процесс ходьбы становится более
планомерным и свободным.
.... Отсюда ясно, что духовная сторона человеческой
личности, если понимать под этим все вообще происходящие в ней субъективные
процессы и тесно связанные с ними внешние проявления, в конце концов
оказывается производной внешних энергий и является результатом задержки и,
следовательно, наивысшего напряжения энергии в центрах.
Очевидно, таким образом, что и между нервно-психической и так
называемыми физическими энергиями не только нет никакого противоположения,
как полагали раньше, а наоборот имеется взаимоотношение, основанное на
переходе одной в другие и обратно.
Поэтому необходимо признать, что все явления мира, включая и внутренние
процессы живых существ или проявления "духа", могут и должны быть
рассматриваемы как производные одной мировой энергии, в которой потенциальнодолжны содержаться как все известные нам физические энергии, так равно и материальные формы их связанного состояния и, наконец, проявления
человеческого духа.
В окончательном выводе энергия должна быть признана единой сущностью во
Вселенной, причем все вообще превращения материи или вещества и все вообще
формы движения, не исключая и движения нервного тока, представляют собой не
что иное, как проявление мировой энергии, непознаваемой в своей сущности, но
являющейся первоосновой известных нам физических энергий, являющихся также
лишь определенной формой проявления мировой энергии, т. е. проявления ее при
определенных условиях окружающей среды.
.... В конце концов необходимо признать, что сущность мировой энергии по
ограниченности нашего мышления, черпающего свой материал лишь из видимого
материального мира, остается недоступной нашему познанию.
Но одно несомненно, что мировая энергия в конце концов служит началом и
материального, и духовного мира, следовательно, в потенциальном состоянии
она должна содержать в себе и материальное, и духовное. "Называя все это -
материю, энергию, дерево - физическими продуктами, касаемся ли мы их
последней реальности? Уверены ли мы даже совершенно в том, что то, что мы
называем физическим миром, есть в конце концов физический мир? Преобладающим научным взглядом в настоящее время является, что это не так. Самое выражение "материальный мир" есть, говорят нам, неверное выражение; мир есть мир духовный, только употребляющий "материю" для своего обнаружения".
.... Таким образом, мы не только не видим основания противополагать друг
другу физическую энергию, материю и дух, они не только не представляются нам
особыми сущностями, что признавалось за истину еще недавно, но мы должны в
этом отношении держаться взгляда о единой основе всего сущего в виде мировой
энергии, служащей началом и всего материального, и всего духовного во
Вселенной.
Эта мировая энергия обусловливает движение всего во Вселенной, ибо во
всем познаваемом пространстве нет ничего без движения, и мы не знаем вообще
ни одного явления в природе, ни одного процесса, который не сопровождался бы
движением.
С движением связаны и энергия притяжения и отталкивания, лежащая в
основе законов тяготения небесных тел, и энергия химического сродства и
сцепления атомов, и, наконец, энергия того подвижного соединения молекул
коллоидных веществ, которое, лежа в основе жизненных процессов, обладает
свойством раздражимости, а следовательно, и всех вообще ответных реакций или
рефлексов живой материи, входящей в состав организмов.
Мало того, необходимо признать, что все движется как бы в одной
непрерывной цепи, благодаря непрерывному переходу одной энергии в другую.
Отсюда постоянная и непрерывная зависимость одного явления от другого,
благодаря ему весь мир представляет собой бесконечную систему
взаимодействий, устанавливающую так называемый закон относительности.
"В обширной экономии природы... взаимная зависимость части от части
является неизменно установленной. Система вещей от вершины до основания есть
непрерывный ряд взаимодействий. Царство согласуется с царством, органическое
с неорганическим".
"Действительно, все вступает в жизнь благодаря чему-нибудь другому.
Вещество Земли создано из содействующих друг другу атомов; она обязана своим
существованием, своим положением и своей устойчивостью содействующим
светилам. Растения и животные созданы из содействующих друг другу точек,
нации состоят из содействующих друг другу людей. Природа не делает ни одного
движения, общество не выполняет ни одной цели, компас не подвигается ни на
шаг вперед без зависимости от кооперации; и по мере того как несогласия мира
исчезают с ростом знания, наука с возрастающей ясностью раскрывает
универсальность ее взаимных соотношений".
В конце концов все силы природы полны взаимодействия и соучаствуют в
творении человека и тем самым сливают его с бесконечным началом.
Но и этого еще недостаточно; для уяснения мирового процесса необходимо
признать, что живая и мертвая природа подчинены закону эволюции - тому
закону, по которому одно развивается из другого и которым обеспечивается
поступательный ход всего сущего, всего вообще мирового процесса и в том
числе человека как высшего живого существа на земле.
.... Таким образом, всякий человек обладает известным запасом энергии,
заимствованной от предков в силу рождения, и запасом энергии,
приобретенной им самим путем воспитания и жизненного опыта, а потому
действующие на него внешние влияния оказываются действительными в той мере,
в какой мере они в состоянии побудить к активному проявлению или направить в
известную сторону приобретенную им ранее запасную энергию. В противном
случае действие этих влияний затормаживается.
.... В собирательной человеческой личности все взаимно связаны друг с
другом, и нет ни одного происшествия, которое не отразилось бы в той или
иной мере всюду. Один подвиг вызывает преемственно другой подвиг, и одно
преступление влечет за собой другое преступление.
Обращаясь к фигуральному сравнению и принимая во внимание
беспредельность взаимоотношений людей вообще, мы должны сказать, что человек в течение своей жизни распространяет свое влияние в большей или меньшей мере на всю собирательную человеческую личность и в свою очередь испытывает на себе влияние со стороны других лиц подобно тому, как плывущий по морю корабль дает начало отходящим от него в разные стороны волнам, которые в конце концов, докатившись до берегов и получив обратное направление, вновь докатываются до того же корабля.
.... Вот почему так называемая загробная жизнь, т. е. жизнь за гранью
телесной формы человеческой личности, несомненно существует в форме ли
индивидуального бессмертия, как определенного синтеза нервно-психических
процессов, проявившегося в данной личности, или в форме бессмертия более
общего характера, ибо содержание человеческой личности, распространяясь как
особый стимул вширь и вглубь по человеческому обществу, как бы переливаясь в
другие существа и передаваясь в нисходящем направлении к будущему
человечеству, не имеет конца, пока существует хотя бы одно живое человеческое существо на земле.
В этом отношении учение Востока о переселении душ как бы предвосхитило
за много веков воззрение, которое в этом отношении создается на основании
строго научных данных.
Мы приходим, таким образом, к идее социального бессмертия всякого
вообще человека.
.... Вот почему в той мере, в какой жизнь человечества может считаться
вечной, могут и должны считаться вечно преемственными и все вообще
проявления человеческой личности. Поэтому понятие о загробной жизни в
научном смысле должно быть сведено, в сущности, к понятию о продолжению
человеческой личности за пределами ее. индивидуальной жизни в форме участия
ее в совершенствовании человека вообще и в создании духовной
общечеловеческой личности, в которой живет непременно частица каждой
отдельной личности хотя бы уже и ушедшей из настоящего мира, и живет не
умирая, а лишь претворяясь в духовной жизни человечества, иначе говоря,
бесконечного ряда человеческих личностей.
.... В мире все движется, все течет, мир есть вечное движение, беспрерывное
превращение одной формы энергии в другую, так говорит наука. Нет ничего
постоянного, одно сменяется другим. Люди рождаются и умирают, возникают и
разрушаются царства. Ничего не остается ни на минуту одинаковым, и человеку
лишь кажется, что со смертью он разлагается и исчезает, превращаясь в ничто,
и притом исчезает навсегда. Но это неверно. Человек есть деятель и
соучастник общего мирового процесса. Нечего говорить, что новый шаг в науке,
технике, искусстве и морали остается вечным, как этап нового творческого
начала. Но и повседневная деятельность человека не исчезает бесследно.
.... С другой стороны, представляются жалкими те люди, которые всегда и
везде цепляются за саму жизнь как за панацею счастья, хотя их внутренний
голос должен был бы подсказать, что в известных случаях жертвой своей жизни
и тяжким страданием они созидают духовную, а следовательно, и моральную
основу жизни грядущих поколений. Это не значит, конечно, что человек должен
пренебрегать своей жизнью и не беречь ее там, где не только ее лишение, но
даже и ущерб здоровью сократил бы или уменьшил бы творчество человеческой
индивидуальности. Самоубийство вообще, как самоубийство по индивидуальным
мотивам, не может получить никакого оправдания с социально-этической точки
зрения, но жертва жизнью за благо человечества в будущем есть высший
этический порыв, который дается немногим. Наконец бессмыслен и страх смерти,
столь свойственный многим.
Неизвестность, что будет после смерти и особенно будущим превращением в
ничто, является всегдашним источником страха перед нею.
..... По нашим взглядам, человек, умирающий в предназначенный ему судьбой
срок, безразлично, преждевременной ли будет его смерть или он воспользовался
полным сроком своей жизни, расставаясь с ней и переходя в вечный сон без
сновидений, состав- ляющий, по словам Метерлинка, истинное благо в течение
всей жизни человека, должен не страшиться самой смерти, как вечного сна, а
лишь жалеть о том, что он не все совершил, что мог сделать для общего блага,
и утешаться мыслью о сделанном. Но именно и нужно, чтоб было чем утешаться
перед расставанием с жизньдр. А у многих ли есть это утешение общеполезности
проведенной жизни, что не может не нарушать спокойствия духа перед
наступающей смертью? Те, кто умирают при сознании, что они служили правому
делу, смерти не боятся. Вспомните смерть первых христиан, переносивших
страшные муки со славословием Божества на устах. Вспомните смерть Гуса с
молитвой на костре. А разве мало приявших смерть как высшую дань своему
долгу из тех, которые умерли за свою родину, а равно и из тех, кого судьба
сделала жертвой за свои политические убеждения?
Разве это не примеры живой моральной силы, победы духа над плотью? Что,
в самом деле, может быть выше и, скажу даже, завиднее того, когда даже лютая
смерть не только не перестает быть страшной, но радостна, как жертва на
благо человечества в его настоящем и будущем...
.... Мы погрязаем в мелочах своей жизни так, что забываем о вечном институте
смерти и только вспоминаем о нем, когда смерть постигает друга, когда по
улице двигается погребальный кортеж, и даже в эти моменты мы не всегда
думаем о том часе, который неизбежно наступит для нас самих. А между тем об
этом именно часе и следовало бы вспоминать почаще, но не для того, чтобы
горевать и плакаться, а для того, чтобы бодрить себя к деятельности,
побуждать к мысли о связи нашей личности со всем человечеством и со всем
вообще миром с беспредельным его движением и беспредельным
совершенствованием, частицу которого мы осуществляем.
.... Труд, связанный с затратой энергии, есть физиологическая необходимость
для человека. Но труд сам по себе как всякая деятельность, встречающая на
пути своем те или другие препятствия, приводит человека к совершенствованию,
которое продолжается от самого младенчества до прекращения человеческой
жизни, если в нем не будет преждевременно убита склонность к труду, а
следовательно, и к совершенствованию, тем или другим болезненным недугом.
Нельзя забывать, что противодействия, встречаемые на пути той или иной
деятельности, не препятствуют вполне совершенствованию, они только его
задерживают на то или другое время, но в то же время усиливают энергию к
преодолению препятствий.
Однако взаимное соперничество не может быть ни целью жизни, ни даже
одним только средством совершенствования, ибо уже и в биологии наряду с
естественным отбором, основанным на борьбе, действует везде и всюду, как я
доказываю, так называемый социальный отбор, причем если первый, т. е.
естественный отбор лежит в основе биологического прогресса, то второй, т. е.
социальный отбор, основанный на сотрудничестве и разделе труда, лежит
главнейшим образом в основе социального прогресса.
Из предыдущего ясно, что человек не только способен к
совершенствованию, но он и не может не совершенствоваться, находясь в
условиях окружающей его среды, и потому совершенствование его идет то
скорее, то медленнее, но безостановочно всю жизнь до ее предела. Каждый миг
его жизни есть только ступень для поднятия вверх к высшим формам проявления
индивидуальности - вот основной закон нормального развития человеческой
жизни. Но человек в то же время существо социальное, и без социальности
нельзя представить себе совершенствующейся человеческой личности. Вот почему
совершенствование одного не только не должно мешать совершенствованию
других, а даже содействовать тому, иначе и собственное совершенствование
оказывалось бы социальным ущербом, а не совершенствованием.
Таким образом, мы можем сказать, что жизнь, согласованная с
социальностью, есть совершенствование, а следовательно, и добро.
Но жизнь есть неизбежное и неустранимое явление в мировом процессе,
являющееся результатом определенного сочетания энергий. При этом никакие
вообще планетные катаклизмы не могут прекратить окончательно жизни в мировом пространстве, ибо, исчезнув на одной планете, она воскресает на другой
планете при соответствующих условиях и опять развивается по установленным
законам естественного и социального отбора, приводя к физическому и
моральному совершенствованию живых существ. Отсюда должно быть ясно, что
стремление к добру существует вечно, как вечна и сама жизнь.
..... В заключение заметим, что закон эволюции заставляет нас искать
первоначальные корни современной человеческой жизни не только в
доисторической эпохе, относящейся к первоначальному периоду существования
человека, но в период первоначального развития органической жизни на Земле,
в первом зачатке появившейся на земном шаре живой материи. Так как, с другой
стороны, последняя является сложным продуктом энергии, то начало
человеческой жизни, а следовательно, и духа должно искать в той самой
мировой энергии, которая служит началом всего видимого и невидимого мира.
Эту истину инстинктивно признавали уже древние народы, поклоняясь
солнцу и свету, т. е. той энергии, которая является живительным началом для
нашей планеты. Современная научная мысль идет в том же направлении, но она
устремляет свои взор дальше воззрений мудрецов древности, видя не в солнце
только, этом живительном светиле нашей планеты, начало всех начал, а в той
мировой энергии, которая служит основой мироздания и началом всего сущего, в
том числе и самого солнца.
....
Но и в видимом нами мире, доступном нашему уму, нет ничего абсолютного,
ибо существа мира мы не знаем, а постигаем только отношения в нем и разные
их формы. Энергии, какие мы знаем, также не представляют сами по себе
чего-нибудь абсолютного, форма энергии - это принятие, выражающее
количественное отношение видимых и осязаемых вещей, но существа самой
энергии мы все же не знаем. Оно для нас непостижимо. Тем не менее мы знаем,
что мировая энергия в конце концов дает начало высоким моральным достижениям человеческой личности. Когда вся она отдается на бескорыстное служение другим и в особенности всему человечеству до самозабвения, до уничтожения своих личных интересов, мы признаем ее достойной обожествления ввиду приближения ее к высшему моральному идеалу, именуемому Богом.
... С совершенствованием человеческой личности связан и тот божественный
принцип, который обеспечивает существование добра на земле, проникающего
жизнь в различных ее проявлениях и являющегося в высших своих формах венцом
мирового прогресса. Вот почему можно не только верить и питать надежду, но и
высказать убеждение, что мировой процесс, двигаясь по тому же пути, приведет
в конце концов путем прогенерации человеческого рода к созданию того высшего
в нравственном смысле человеческого существа - назовем его прогенеративом -
которое осуществит на земле царство любви и добра. Это случится через много
веков, но случится непременно, ибо законы, управляющие жизнью вообще и
жизнью человека в частности, столь же непреложны, как и законы, управляющие
движением небесных светил."
академик В.М.Бехтерев 1916 год
Powered by vBulletin® Version 4.2.5 Copyright © 2024 vBulletin Solutions Inc. All rights reserved. Перевод: zCarot